«Помнить – значит смотреть вперед». Часть 1.
История Беларуси является книгой, которую листали, но не читали. Одной из нечитанных глав этой книги и является история еврейского народа почти за 500 лет его проживания на этой земле. Пришедшие из стран Западной Европы евреи обрели здесь родину, с которой они делили все свои радости и печали, все те невзгоды, которые на протяжении веков обрушивались на жителей белорусской земли и с еще большей силой — на этот загадочный народ, сохранивший свою веру, свой язык и веривший в будущее своей нации.
Когда мы решили принять участие в конкурсе научно-исследовательских работ, выбрали тему «Помнить – значит смотреть вперед». Причем, выбрана она нами не случайно. Современное общество пересматривает историю Второй мировой войны. На первый план выходит не трагедия людских судеб, а точный задокументированный подсчет истребленных человеческих жизней, не те кровавые подробности нацизма, а разбирательства в том, кто является истинным «победителем» в той войне. Уходит на задний план трагедия отдельного человека, народа, а рассматривается величие воюющих сторон.
Каждым молодой человек стоит перед тяжелым моральным выбором: что является целью его существования? Какие приоритеты он изберет на своем жизненном пути? Что это будет: сытая и безмятежная жизнь без оглядки на прошлое, или борьба за сохранение памяти о величайшей трагедии, которая постигла мир в XX веке, память о зле, которое с молчаливого согласия общества вновь заявляет о себе и набирает силу. Ведь те, кто «не хочет» помнить должен понимать, что жертвой нацизма может стать именно он.
Основной целью нашей работы стал сбор доказательств, о том, что сохранение исторической памяти о трагической судьбе евреев и белорусов Бобруйска в годы Великой Отечественной войны, позволит понять глубину общечеловеческой трагедии и взглянуть на неё со стороны морали, а не документалистики.
Каждым молодой человек стоит перед тяжелым моральным выбором: что является целью его существования? Какие приоритеты он изберет на своем жизненном пути? Что это будет: сытая и безмятежная жизнь без оглядки на прошлое, или борьба за сохранение памяти о величайшей трагедии, которая постигла мир в XX веке, память о зле, которое с молчаливого согласия общества вновь заявляет о себе и набирает силу. Ведь те, кто «не хочет» помнить должен понимать, что жертвой нацизма может стать именно он.
Основной целью моей работы стал сбор доказательств о том, что сохранение исторической памяти о трагической судьбе евреев и белорусов Бобруйска в годы Великой Отечественной войны позволит понять глубину общечеловеческой трагедии и взглянуть на неё со стороны морали, а не документалистики.
«Бобруйск! И он, наш великий город, имеет сердце, и каждый из нас постоянно чувствует его ритм – ритм Любви и Надежды, Доброты и Великодушия. Два источника питают человека – молоко матери и соки родной земли. Этими, ничем не заменимыми соками скреплены пролеты и сваи мостов между нашими сердцами, мои дорогие земляки! Эти мосты вечны, как наша любовь друг к другу, к нашему родному городу».
История евреев Бобруйска начинается с XVI столетия, с первого о них письменного упоминания. Они арендовали таможни (мыты) и имели исключительное право на откупы (право на сбор налогов и продажу определённого товара). В 1776 году в городе насчитывалось 390 евреев. Когда в 1793 году город стал частью Российской империи, число евреев в нём увеличилось, если в 1808 году всего-навсего 504 человека, то в 1861 году уже превышала 8860. Согласно Всероссийской переписи населения 1897 года в Бобруйске проживало 20760 человек, что составляло 60% жителей города. И тенденция сохранялась всегда: в разное время евреи составляли значительную – до 70 % и более – часть бобруйских жителей.
Не получив доступа к земле, еврейское население в основном занималось ремеслами и торговлей. Список профессий был следующим: портные, мясники, плотники, золотых, серебряных, медных дел мастера, часовщики, музыканты. Многие занимались частным извозом, учебной и воспитательной деятельностью.
Коль уж начали мы перечислять профессии, без которых не стояло ни одно еврейское местечко, не говоря уже о крупных центрах, вроде Бобруйска и Жмеринки, то нельзя не назвать (причем, назвать с должным почтением) профессию, весьма и весьма распространенную. Мы имеем в виду балагулу.
На иврите «баал-hаагала» означало «владельца колесницы» — этакого добра молодца в панцире и медных поножах. Сменились времена, сменились и понятия: «балагулу» (именно так зазвучал владелец колесницы на практичном идиш) уже никто не представлял себе в панцире. Ибо балагула был еврейским возницей — «кучером», нанимаемым для поездки между деревнями и местечками черты оседлости. Балагула, прочно вошел в быт русского (и, того более, украинского и белорусского) народа. До того прочно, что имя его даже обогатило язык.
К числу местечковой интеллигенции балагула не относился, однако место его в социальной иерархии было не таким уж и низким. Дело его было надежным, владеть нужно было, по крайней мере, одной лошадью, фургоном и прочим, прочим, прочим. Короче говоря, отнюдь не капцан (оборванец), хотя, конечно, и не грамотей.
Вот как описывает бобруйского балагулу Арон Рабкин в своей книге «Вниз по Шоссейной»
«Неях подготовился к поездке в авиагородок по первому разряду.
Телега была вымыта, застелена сеном, поверх которого был брошен еще не истертый, почти новый брезент. Для большей торжественности в челку своего битюга Неях вплел красную ленту, и она празднично трепыхалась, перекликаясь с оранжевой дугой, размалеванной зелеными поперечными полосками.
Они почти не разговаривали. Славин думал о своем, а Неях из уважения к его молчанию, стараясь быть деликатным, тоже молчал, правда, время от времени, замахнувшись кнутом, он обращался к своему задастому, космоногому и сонному тяжеловозу с таким набором профессиональных выражений, от которых Славину становилось не по себе и вернуться к мыслям о музее было трудно…». [2, с.46];
Город и люди… вместе они составляют единое целое потому, что именно жители определяют неповторимый, не столь архитектурный, но, что еще более важно, духовный облик каждого большого или малого города, создают определенные представления о нем даже у тех людей, которые там никогда нежили и ни разу не бывали.
Вклад еврейства в жизнь Бобруйска велик. Этот народ славен своими поэтами, музыкантами и художниками. Каждый из них хранил в своем сердце любовь к своей малой родине, которой стала для них белорусская земля. Центральные улицы нашего города: Слуцкая, Инвалидная, Скобелевская, Шоссейная, Адамовская – их булыжные мостовые хранили неповторимый колорит еврейского местечка. Ведь Бобруйск был единственным городом, где на идише говорили все горожане не зависимо от национальности.
«Иногда приходится просто сожалеть, что в паспорте указан только город, только Бобруйск, но опущена улица, на которой человек родился. Потому что каждая бобруйская улица это не просто улица, а целая Европа или Африка. Со своим ландшафтом и обычаями, драмой и комедией. Инвалидная улица отличается от Шоссейной, как Австралия от Америки, хотя они пересекаются». [14]; (Приложение Б)
Известный художник Арон Рабкин посвятил Бобруйску картины насыщенные звуками, запахами, движением, человеческими характерами, коллизиями. В этих произведениях с любовью и нежностью изображены места его детства: такая знакомая и близкая Шоссейная, лица друзей и соседей, передан дух ностальгии и безмятежного счастья в окружении своей семьи. (Приложение А)
«Ночь. Свет вырывает бугристость дороги. Плывут тени и прячут в себе лужи прошедшего вечером дождя.
Где-то впереди лают собаки, и кажется, там, за мраком и одинокими фонарями, спит и живет мой единственный, пахнущий травой, деревьями и ночными цветами двор…
И стоит открыть калитку палисадника и постучать в ставни — и я услышу голос мамы:
— Брома, это ты?
От этих ставней и двора идут странные круги. Словно волны, они движутся в моей памяти, оживляя людей и целые улицы, защищая своим существованием мой двор и святые ставни.
Что там позади?…
А впереди что?
Там, за ржавыми крышами и садами, горбатится Шоссейная. Спят балагулы, ощетинив дворы задранными оглоблями. Целые кланы балагул и колесников.
Журчит под деревянным мостком банная речка, извиваясь потом в огородах, ныряя в тоннель под железной дорогой, и, тихо всхлипнув, впадает в Бобрульку». [2, с.167];
Только глубоко любимая земля предков могла так заворожить человека, что он всю жизнь черпал в ней свои силы. Только земля, любовь к которой впиталась с молоком матери, могла дать большое число ученых, выдающихся государственных деятелей, писателей, художников, которые пронесли любовь к родной стороне через всю жизнь и передали её своим детям и внукам. Такой землёй для многих евреев стала Беларусь.
Анастасия АРТЕМОВА,
Анна АРТЕМОВА
Фото из открытых интернет-источников
Высказываем благодарность Алле Федоровне Леончик, педагогу ГУО «СШ №19», куратора проекта, предоставившую материал для опубликования на сайте.
Продолжение следует